Роберт Де Ниро

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ АЛЕКА БОЛДУИНА

- Это звучит очень банально, но он - артист, у меня есть ощущение, что он действительно переживает то, что хочет сделать, и как он хочет это сделать, и тембр твоего голоса, и свет, и походку... Все его чувства необходимы для работы над сценой, все, что он хочет сделать – очень обдуманно. Боб относится к очень утонченному миру, он один из последних ныне живущих, кто возносит американское кино до виртуозного уровня. Работать с одним из последних актеров периода мастерского киноискусства 70-х и 80-х, было довольно страшно. Ты слишком сильно стремишься делать то, что от тебя требуется.

Было ли заметно, что он собирается делать фильм в старых традициях?

- Да. Да. Я видел некоторые записи. Мэтт (Деймон) – это Мэтт, и он выглядит, как обманщик Алек Гиннес, но он другой. Он абсолютно отличается от актера, которого вы когда-то видели, он выглядит и звучит не так, как вы когда-то видели, только из-за освещения, декораций и режиссуры этого фильма. Я имею в виду, что завидую Мэтту. Де Ниро сделал для него то, что другие великие режиссеры сделали для Боба.

ТРЕТЬЕ ИНТЕРВЬЮ: 8 МИНУТ 7 СЕКУНД

Мы встречаемся на редактировании, проходящем в Брил-Билдинг на Бродвее. Это субботний вечер, а в ночь на воскресенье де Ниро должен просмотреть конечную версию фильма; в понедельник начнется запись музыки. Он выглядит уставшим, он говорит, что сейчас они меньше, чем на половине пути. Один из ассистентов делает ему эспрессо. Он выходит на несколько минут и когда возвращается для разговора, смотрит на софу, на которой сидит, поправляет подушку, и только затем поворачивается ко мне.

Я планирую поговорить первые полчаса о детстве де Ниро. Он рос в Нью-Йорке, единственный ребенок родителей-художников, которые развелись вскоре после его рождения. Его воспитывала мать Вирджиния, которая сотрудничала с Нин Анаи и потом сменила множество профессий, включая журналистику. Его отец, тоже Роберт де Ниро, был современником Джексона Поллока (согласно одной из биографий, они работали вместе в фонде Гуггенхейма, отвечая на вопросы публики). В 1995, совпадая с ретроспективой поздних работ отца, появилась статья в «Vogue», подписанная де Ниро, в которой он рассуждает о влиянии своего отца: «Я очень сильно похож на него, у меня его имя... У меня его темперамент, его эксцентричность и его слабости. И сильная тяга к запаху масляных красок и сигарет и к старым свитерам». Он говорил, что не трогал студию своего отца после его смерти, не хочет вычищать ее и фотографировать или записывать на видео. «...И сейчас иногда я просто прихожу туда и сажусь. Все продолжает стоять так, как он оставил: старые стулья, эскизы, прикрепленные кнопками, большая проволочная птичья клетка...»

Я предполагаю, что, возможно, мы можем закончить разговор на этом. Но сначала, я спрашиваю о Нью-Йорке, городе, на котором основана его жизнь, его фильмы, его ресторанный бизнес и который он превозносит. Я прошу его описать, что для него так особенно в Нью-Йорке.

- Нью-Йорк – это… — начинает он, но выглядит страдающим, это показывает, какие огромные усилия ему нужно приложить, чтобы продолжить свою мысль, тем не менее, он заканчивает ее, - ...великий город.

Но, - подсказываю я, - что же особенного и личного связывает его с вами?

-Да, но это смешно... я не могу объяснить этого. Культурное отличие, это объясняет все… Это возбуждает.. Иногда здесь у вас есть какая-то анонимность.

Я упомяну здесь кое-что из того, что он сказал. Что он никогда не ходил пешком по 14-ой улице, он говорит, что сейчас он живет в верхнем городе, и затем пускается в неожиданно подробные объяснения о том, как он любит группировать свои встречи в верхнем или нижнем городе, для экономии времени, затрачиваемого на переезд. «Я думаю о транспорте, - говорит он серьезно. –Часто лучше избегать транспорта. Он ночной кошмар. Это ночной кошмар Нью-Йорка. Ночной кошмар всего мира».

И это был момент, с которого мое испытание Робертом де Ниро пошло ужасно плохо. После, конечно, я бесконечно много думал, что я должен был или мог сказать. Каждый вопрос звучал глупо после его произнесения, но также я понял, что вопросы, которые кажутся мне важными, встречаются де Ниро пожатием плеч и двумя-тремя словами, которые превращаются в молчание и что он реагирует на некоторые специфичные вопросы так, будто они задевают его за что-то. Так происходит, когда я спрашиваю:

Когда вы думаете о вашем детстве, какие картины всплывают в вашей памяти быстрее всего?

Он издает звук – что-то вроде «ойййхххххх» — это выдает какую-то комбинацию усталости, раздражения, страдания и главного ощущения вы-точно-несерьезно. «Это очень трудный вопрос», - отвечает он, в конце концов.

Я пытаюсь повторить вопрос.

Какое ощущение, передающее атмосферу вашего детства, вы можете описать?

- Я не могу даже!.. – он трясет головой.

Слишком тяжело? - спрашиваю я.

- Да, да… Я даже не… Я здесь!..

Он имеет в виду, думаю, что он здесь, на редактировании и что думает только о своем новом фильме. – Хорошо, - говорит он, показывая этим, что я могу продолжать.

Я хочу попробовать и спрашиваю его о взрослении.

Еще больший вздох. «Я просто… я не… Я пытаюсь закончить фильм, последнее, о чем я хочу говорить, так это мое детство... Я не знаю...»

Я начинаю объяснять, почему важно спрашивать об этом, но он перебивает меня.

- Я не хочу отвечать на такие вопросы.

Ладно, я бы хотел спросить еще о ваших родителях. Это так же чувствительно для вас?

- Ух, - говорит он. Кивает на микрофон и просит меня выключить его.

Если на прошлой неделе он был сердит, то сегодня он в бешенстве. Он опять говорит, что ему нужно думать о своем фильме, и он не может об этом думать, и что он просто не хочет говорить об этом сейчас, и что это слишком лично и ему не нравятся мои магнитофон с IPod’ом. Я говорю, что вопросы, которые я задаю, включают и то, что интересует и его в любом актере и режиссере, что эти вопросы не для того, чтобы что-то выяснить, но для того, чтоб постараться понять, как он делает то что делает, и почему он делает то что делает. Он возражает, что просто не знает меня достаточно хорошо, чтобы говорить со мной на эту тему.

Пока мы решаем, что делать, происходит что-то странное. Де Ниро чувствует себя комфортнее и говорит связнее, когда объясняет, почему он не хочет говорить, чем когда я просил его отвечать на вопросы, и несколько минут разговор идет немного лучше. Он спрашивает о моих планах и я рассказываю, что собираюсь в понедельник быть в Лондоне, чтобы передать визы для железнодорожной поездки Лондон-Вьетнам; с интересом расспрашивает о путешествии и дает практические советы о посольствах и консульствах. Он спрашивает, где я остановился в Нью-Йорке, и когда я отвечаю с иронией, что это не волновало меня до этого момента, он говорит, что дом его отца находится всего через одну улицу.

Я говорю ему, что если он не собирается говорить о тех вещах, то он должен сказать это мне, но если этих выходных хватит на раздумья о фильме, то я подожду. После коротких размышлений, он выбрал второе: он говорит, что выкроет пару дней у фильма и тогда будет готов к таким разговорам. Мы пришли к согласию очень дружелюбно и расстались, похлопывая друг друга по плечу.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОТ АНЖЕЛИНЫ ДЖОЛИ

- Я действительно считаю, что он просто великий, великий человек... Смешно то, что он очень упрям, Боб. Он один из самых строгих людей, он очень упрям, вы не можете сделать с ним что-то не так… поэтому я считаю его сильным, и он действительно очень силен. Но, к тому же он так скромен, так добр, с ним очень легко общаться и действительно приятно. Он – это все, чего вы от него ожидали, для нашего поколения это крестный отец. Все это и еще больше. И я!.. — смеется, — я получила привилегию участвовать в детском празднике вместе с ним, и мы играли с Элмо. Это его внук. Это был один из лучших моментов в моей жизни.

И сейчас вы вспоминаете о том, что играли с Элмо и Робертом де Ниро?

- Да, я вспоминаю. Просто я никогда не была так счастлива. Чем я это заслужила?

ЧЕТВЕРТОЕ ИНТЕРВЬЮ: 50 СЕКУНД

Я ждал шесть дней, чтоб увидеть его опять. Мы вернулись в офис «Трайбека». Этим утром он делал небольшие дополнения в «Ложном искушении» (это улучшит фильм, который еще незакончен). Я мог бы посмотреть, как он делает это, но это не заняло столько времени, как я ожидал, так что я был вызван сразу сюда. Когда я захожу, он читает «The New York Times». Последнюю страницу.

Это полная копия, во всем ее красноречии, моего последнего интервью с Робертом де Ниро:

Как вы?

- Отлично.

Вы сделали небольшие дополнения?

- Ух, мы сделали вводный материал, который хотели... Мы закончили его так быстро, это не... Я и не думал, что мы закончим фильм таким!..

Конечно.

- Простым материалом...

Был ли этот материал таким, как вы ожидали?

- Мы… но да… немного… ух… да… (кашляет) простой вводный материал.

Но с актерами?

- Нет, без актеров. Ну, такой материал, как стойка на руках. Так что, действительно, это пошло быстрее, чем мы думали.

Хорошо, я могу... Я попробую и начну там, где мы остановились в прошлый раз...

- Хорошо.

...и посмотрю, как мы пойдем. Просто посмотрю, о чем мы можем говорить.

- Хорошо. Вы получили визу?

Получил, отложил поездку на неделю, так что я вылетаю завтра и в понедельник они начнут, спасибо. М-м, многие люди бессознательно считают, что вы выросли в жестком итальянском квартале Нью-Йорка и это могло быть так, но не...

- Да... да. Я хочу выключить их.

Таймер на моем iPod’е остановился на 0:00:50.

У него было несколько старых претензий и несколько новых. Что он слишком стар, и что это не смешно. Что он не хочет говорить о личном. Он говорит, что что-то в моей манере задавать вопросы тревожит его совесть. Что его интуиция говорит чтобы он не делал этого, и что у него хорошая интуиция.

Его сотовый звонит; он смотрит на него и говорит, что должен принять звонок. Он встает и удаляется поговорить в свою личную ванную, обшитую деревом.

Я остаюсь один на софе. Это третий раз как я здесь. Я был слишком занят разговором, чтобы хорошо разглядеть комнату, но сейчас я могу. Стены усыпаны дюжиной памятных вещей: плакат «Лица со шрамом», школьные фотографии детей, большой нож в ножнах, фото Нельсона Мандела и Мухаммеда Али. Висели на стене и перчатки с боя Али и Фрезера. На стене передо мной поэма «Папа», в которой описано то, что любит отец автора (кофе, бары «Омега», лодочные прогулки) и то, что он делает (читает газеты; смотрит новости; возит автора на гольф и в школу на наемной карете; любит автора).

Де Ниро возвращается из ванной. Он говорит, что просто не может этого сделать. Он говорит, что чувствует себя плохо, опять повторяет про интуицию. Я побежден. Я встаю, жму его руку и выхожу.

АНЖЕЛИНА ДЖОЛИ

Что делает его великим актером?

- Думаю, он любит учить других. И не любит, когда его учат.

КРИС ХЕЙС, корреспондент «GQ». Он писал о Новом Орлеане в декабрьском номере.